Ледяная Королева - Страница 158

158

О деле мы, само собой, тоже помнили. Я еще пуще загрузила себя работой, которой и без того было выше флюгера на телебашне. В круг моих повседневных обязанностей все так же входило сканирование местности на предмет обнаружения вражьих пакостей или подходящих объектов для охоты, посильное участие в заседаниях Совета и составлении планов на ближайшее и отдаленное будущее для всего растущего войска и вдобавок присутствие на переговорах с представителями самых разнообразных племен и кланов. Я в основном служила живым доказательством того, что небожители благосклонно смотрят на всю эту затею со сменой короля, а также играла роль атрибута власти, попутно ненавязчиво проверяя возможных союзников на компетентность и наличие «камней за пазухой».

Ко всем уже имеющимся «развлечениям» добавилось инспектирование дозоров и караулов. Это меня особенно радовало (без шуток!), потому что мое отношение к ранним побудкам уже успело войти в историю, и сумеречное состояние тела и души в сочетании с особо виртуозными комментариями по поводу всего происходящего никого не удивляли — по крайней мере, можно было не трудиться нацеплять светскую маску и поддерживать вежливый разговор. В остальное же время один лишь Бог знает, чего мне стоило каждый день встречаться с принцем, выдерживать безукоризненный тон при общении, непринужденно улыбаться, делать вид, что все как обычно, — и при этом держать эмоции в кулаке. Очень согревала мысль, что ему, возможно, не так уж и радостно созерцать мою равнодушную физиономию и «заиндевелый» взгляд сквозь него в никуда…

В качестве моего тренера принц получил немедленную и безоговорочную отставку. Для окружающих это объяснили его непомерной занятостью в последнее время, а желающих посвятить свой досуг моему образованию вдруг обнаружилось потрясающее количество. Теперь у меня было целых три наставника: Сотрес блистал как специалист в обращении с кинжалами, Дрогар наставлял меня в тонкостях рукопашного боя, а Халисс взялся привить мне любовь к упражнениям с мечом.

Правда, после нескольких попыток (видимо, даже на его снисходительный взгляд, слишком уж опасных для здоровья окружающих!) он сам предложил мне перейти на что-нибудь менее увесистое. Я остановила выбор на давно приглянувшемся оружии. Это были парные клинки, что-то вроде изящных полуметровых стилетов, которые имели режущие края, зазубренные у основания. Само собой, никаких радужных иллюзий на свой счет питать не приходилось — я прекрасно понимала, что добиться той виртуозной и непринужденной легкости в обращении с этими «разящими жалами», которую демонстрировал мой добровольный учитель, будет, мягко говоря, непросто… что ж, тем почетней и желанней хоть какой-нибудь результат, не говоря уж об успехах!

Тиальса не хотела составлять мне компанию в этих упражнениях, согласившись лишь на метание дротиков. Зато в одном пристрастии мы были с ней на редкость единодушны и на пару внимали поучительным речам наших штатных знахарок, жадно постигая тонкости местного траво-, минерало- и прочего ведения.

Вскоре я уже неплохо разбиралась в имеющемся арсенале грибов, ягод и тому подобных даров природы и даже позволяла себе поэкспериментировать, совершенствуя созидательный процесс или сочиняя новые смеси. К чести островитянок, они смеялись не очень громко и до сих пор хранят в тайне мои особенно смелые попытки внести свой неоценимый вклад в движение местных новаторов от медицины… У меня тоже нашлось чем поделиться, так что наше совместное врачевание явно шло на пользу страждущим.

Ко всему вдобавок и на личном фронте лед сдвинулся в неожиданную сторону. С Тиальсой все давно было ясно, поскольку Сотрес успешно совмещал полезное с приятным и общественное с персональным. Тот факт, что я выбрала его в качестве личного тренера, делал его почти счастливым. Еще бы: если даже не брать во внимание общение со мной, что само по себе уже может считаться щедрым даром добрых богов для особо избранных, после тренировок он оставался на ужин с нами, получая возможность лишний раз проявить внимание к предмету своих воздыханий, а заодно блеснуть остроумием и живостью мысли. Вечерняя трапеза обычно заканчивалась тем, что я, окончательно растеряв остатки сил от смеха, уползала на покой, а жизнерадостный соратник шел провожать свою зазнобу в ее шатер. Учитывая непомерно далекое расстояние до жилища моей помощницы — аж восемнадцать шагов, я считала! — можно было надеяться, что хотя бы к рассвету они доберутся до места…

В последнее время к Сотресу также на правах наставника стал присоединяться Дрогар. Его весьма корректные и ненавязчивые, но ясно выраженные знаки внимания к моей скромной персоне очень быстро нашли отклик в истерзанной душе — правда, не совсем тот, которого следовало бы ожидать. Под проникновенными красноречивыми взглядами нежданного поклонника где-то в самой глубине моего подсознания сразу же начинал ворочаться беспокойный червячок сомнения, безжалостно изгоняя мелкими, но жгучими укусами прочие возможные мысли. Я никак не могла понять причину своей недоверчивости, но на всякий случай не спешила давать нашему мачо поворот от ворот — неясное и опасное лучше держать в пределах досягаемости, под присмотром, так оно спокойнее, а что дальше… Поживем — увидим!..

ГЛАВА 5

Я медленно брела по ночному лагерю, машинально кивая в ответ на приветствия дозорных. До «глазастого» жилища можно было добраться и более короткой тропинкой, но, несмотря на поздний час, мне захотелось прогуляться и подышать воздухом, чтобы хоть немного проветрить отяжелевшую голову. Сестрички-островитянки буквально вытолкали меня прочь после того, как мы целый день оказывали помощь раненым из числа вновь прибывших в отряд кочевников. Им пришлось пробираться к месту встречи окольными путями, тайком, и все равно без основательных стычек не обходилось — противник не дремал и всячески старался досадить.

158