Ледяная Королева - Страница 81

— Ангрист! — Голос принца, зазвучавший громче и жестче, заставил меня вновь прислушаться к задушевной беседе старых, судя по всему, знакомцев. — Я больше двух раз не повторяю! Отпусти ее!

— Позволю себе напомнить, ваше высочество, — каждое слово звучало уже с неприкрытой издевкой, — ты сейчас не в том положении, чтобы диктовать свои условия! И я бы не советовал меня сердить, иначе у твоей подружки могут случиться серьезные проблемы — сначала с внешностью, а потом и со здоровьем! — Верзила вытянул из-за голенища узкий длинный нож и, гаденько ухмыляясь, провел кончиком лезвия по моей щеке.

Я перестала дышать и замерла, но ничего не произошло — видимо, пока только пугал. Но, взглянув на Дина, я перетрухнула еще больше. Странные глаза опального принца сначала полыхнули золотом едва ли не ярче костра, затем из глубины семилучевых зрачков расходящейся спиралью заклубилась черно-фиолетовая мгла, которая в считаные секунды вытеснила золотые переливы, оставив светиться лишь тонкий ободок по самому краю…

От этих изменившихся глаз повеяло такой жутью, что у меня тут же встали дыбом решительно все волосы, за исключением разве что тех, за которые успела ухватиться вражеская рука в кольчужной перчатке, оттягивая мою голову назад.

— Ангрист! — Голос Дина, как ни странно, звучал тихо и бесцветно. — Если с ее головы упадет хотя бы один волос…

— Простите дурака, ваше несостоявшееся величество, — продолжал кривляться наглец, — я не понял, о каком именно волосе идет речь? Об этом? Или об этом? — Тяжелая пятерня бесцеремонно взъерошила мою и без того уже черт знает на что похожую гриву. — Ах нет, наверняка ты имеешь в виду вот этот! — Оборзевшая мразь отхватила ножом тонкую прядку, начинавшуюся за моим левым ухом, и со вкусом, чуть ли не по одному, пустила волосы по ветру.

То, что произошло потом, я запомнила надолго, поскольку видела все почему-то как в замедленном кино, а посему разглядела в деталях, поэтапно — как у Дина побелели плотно сжатые губы и перекатились желваки на скулах, как вся его напряженная фигура словно подернулась дымкой и потеряла резкость очертаний, а потом замерцала и стала полупрозрачной… Как неожиданно контуры его статного тела исказились и оплыли, а этот немаленький организм вдруг словно растаял и с негромким плеском растекся внушительной лужей…

Ангрист осекся на полуслове и замер, глядя, как темная, тускло поблескивающая вода с мелодичным журчанием втянула обратно разбежавшиеся было ручейки и очень быстро впиталась в основание ближайшего сугроба. Наемники опустили арбалеты и распахнули рты, но прежде, чем их грозный командир успел что-либо сказать по этому поводу, проблемы со здоровьем начались у него самого.

Сначала на рябоватом, с крупными чертами лице отразилось легкое недоумение, которое сменилось откровенно озадаченным выражением, а потом выкаченные глаза уставились в пространство позади меня. Я машинально запустила в темноту «поисковую сеть», но не обнаружила ничего, кроме заснеженных деревьев и кустов. И тут этот упакованный в кольчугу здоровяк резко дернулся, словно пытаясь освободиться от чего-то, и распахнул перекосившийся рот в сдавленном хрипе. Именно в сдавленном — я, не веря своим глазам, явственно видела, как мерцающая в свете костра плотная струя воды толщиной с мое бедро методично и туго наматывается на торс нашего ушлого пленителя.

Когда уже большая часть его грудной клетки скрылась под полупрозрачными витками, они стали медленно сжиматься. Послышался долгий приглушенный хруст, от которого меня сильно передернуло. На полуоткрытых губах, еще совсем недавно кривившихся в ехидной ухмылке, запузырилась кровавая пена, а хрип сменился прерывистым бульканьем.

Помедлив пару мгновений, витки сжались резко и сильно — хруст перешел в треск, плотная струя брызнувшей изо рта крови запятнала снег далеко за пределами освещенного пламенем круга, грузное тело стало медленно оседать. Стоявшие рядом арбалетчики опомнились и дали слаженный залп. Сразу четыре кованых болта ушли вместе с оперением в примятый сугроб, из которого и тянулась нетрадиционно ведущая себя струя воды, но результат меткой стрельбы ошеломил и самих стрелков, и всех остальных.

Шустрая субстанция живенько втекла обратно в насмерть пронзенную кучу снега и тут же взметнулась из нее несколькими струями потоньше. Ближний ко мне наемник рухнул с коротким вскриком — из его глазницы торчал длинный и острый осколок льда. Еще один воин корчился под ногами, царапая пальцами горло: полуметровая ледяная «стрела» пронзила шею сбоку насквозь, и снег вокруг упакованной в шлем головы быстро пропитывался кровью, которая частыми толчками била из пересеченных сонных артерий.

Куда именно поразило еще двух стрелков, рухнувших одновременно, я разглядеть не успела. Из оцепенения меня вывел вылетевший из темноты Ворх, который с криком: «Не стой — замерзнешь!» — толкнул меня плечом и бросился в бой… И завертелось!

Мне под руку как нельзя более кстати подвернулся метровый обломок толстенного сука, приготовленный для костра, но в качестве ударного инструмента он проявил себя еще лучше. До головы все еще стоявшего с ошалелым видом детины достать не удалось, удар пришелся по тому месту, где шея присоединяется к черепу. Короткий хруст и едва не придавившая меня при падении туша окончательно убедили в правильности полученной еще на третьем курсе информации о том, что в человеческой шее наиболее хрупкими считаются два первых видоизмененных позвонка.